В Усть-Каменогорске случаются конфликты с участием школьных психологов

В школе часто бывает, что педагоги кричат на детей. Но когда это делает специалист, в чьи обязанности входит понимать детей и правильно выходить из конфликта, возникают вопросы. Почему школьные психологи иногда позволяют себе вторгаться в личную жизнь подростков? Допускается ли давление на детей или разглашение данных диагностики? Как готовят психологов и чего в этой подготовке не хватает, разбирался корреспондент YK-news.kz.

Конфликтная ситуация

Недавно в одной из школ Усть-Каменогорска ребята отказались отвечать на вопросы, которые им были заданы в рамках психологической диагностики. Подростковое поведение часто бывает демонстративным. Когда один из мальчиков, пользующихся авторитетом в классе, заявил, что не будет заполнять анкету, его одноклассники также отложили ручки. Школьный психолог растерялся. Анкета, которую предстояло заполнить, входила в рамки обязательной диагностики, за отсутствие которой с неё сурово спросят.

Вот тут бы и продемонстрировать весь свой профессионализм, умение анализировать ситуацию, понимать детей и разрешать конфликты. Вместо этого рассерженная женщина принялась отчитывать детей и угрожать последствиями. Подростки тоже ощетинились. Стоит ли говорить, что злополучная анкета так и не была заполнена? А родители учеников, узнав об этой истории, начали задавать резонный вопрос: что же это за психолог, который провоцирует конфликт вместо того, чтобы его разрешить?

«Ты для меня как открытая книга!»

К сожалению, это не единичный случай конфликта на почве психологии. Несколько лет назад психолог в одной из городских школ предложил ученикам порисовать на свободную тему. Дело в том, что, рисуя, человек невольно выдаёт то, о чём никогда не скажет вслух. Например, своё одиночество, отчаяние или озлобленность. Это называется «проективной методикой».

В классе была девочка, которая уже несколько лет занималась в художественной школе. То, что специалист счёл бы техникой рисования, школьный психолог посчитал признаком серьёзных внутренних проблем. Своё мнение о личности ученицы, составленное на основе её рисунка, психолог озвучил при всём классе. Девушка, разумеется, почувствовала себя оскорблённой.

К тому же профессиональный «душевед» диагностировал у девочки неуверенность в себе и одиночество. В реальнос­ти же юная художница оказалась активисткой с кучей подружек. А её родители возмутились разглашением конфиденциальной информации о ребёнке.

Границы допустимого

С точки зрения обычного гражданина, оба этих эпизода не очень стыкуются с представлениями о психологах как людях, которые должны лучше понимать окружающих. А как эти ситуации выглядят со стороны представителей профессионального сообщества?

— Прежде всего, психолог ни в коем случае не должен нарушать конфиденциальность, — поясняет директор Регионального центра психологической поддержки и помощи Лилия Куземко. — За исключением тех случаев, когда есть угроза жизни и здоровью. Но прежде чем выходить куда-то с такой информацией, нужно проинформировать законного представителя. Только с его согласия информация может быть куда-то передана. Если угроза исходит от родителей, тогда психолог имеет право сообщить это органам внутренних дел, опеки и попечительства. Для этого есть действующие алгоритмы. Второе правило — это уважение к другому, приоритет его интересов. Я, как психолог, не имею права оценивать, критиковать, распространять информацию с точки зрения своего взгляда, убеждений и ценностей. Принцип нейтральности — самый главный для психолога. Мы должны видеть причину поведения ребёнка или родителя, помочь ему самому её увидеть и направить его, чтобы это потом было устранено. Но ни в коем случае не критиковать и не давать оценку. Это вообще недопустимо.

Профессор кафедры психологии и коррекционной педагогики ВКУ имени С. Аманжолова, кандидат психологических наук Ирина Мацкевич тоже считает, что оба её коллеги в описанных ситуациях повели себя недостаточно профессионально:

— Психологи должны лучше понимать детей, чем обычные педагоги. Потому что они придерживаются двух этических кодексов сразу. Это Кодекс педагогической этики и Кодекс психолога. Конечно, они не предполагают неуважительного отношения к ребёнку. Нарушение конфиденциальности тоже не допускается. Проективный опросник — это личные данные. Их нельзя обсуждать вслух. Если необходима работа с ребёнком, нужно пригласить его индивидуально, дать ему интерпретацию. Потому что это вещи, которые нельзя знать другим. Это как раздевать человека при всех.

Психолог или педагог?

По мнению специалис­тов, иногда проблемы со школьными психологами возникают из-за того, что это, по сути, специалисты сразу двух профилей. Которые порой конфликтуют друг с другом.

— Школьный психолог — это педагог-психолог, — комментирует Лилия Куземко. — Он не работает с диагнозами, он работает с детьми, которые имеют норму в развитии. Задача школьного психолога — обеспечивать и сопровождать образовательный процесс: выявлять проблемы, которые препятствуют усвоению знаний, посещению школы, общению и так далее. То есть те проблемы, которые у нормального ребёнка могут возникать. Наша задача — эти причины выявить и устранить, чтобы его обучение было наиболее эффективным.

Представитель вуза считает, что именно эта двойственность иногда вынуждает школьных психологов брать на себя не свойственные им функции воспитателя.

— Педагог-психолог сегодня — это, прежде всего, учитель, — выражает свою точку зрения Ирина Мацкевич. — Система подготовки в Казахстане была ориентирована на то, чтобы дать педагогического работника для системы взаимодействия, которая включает социального работника, завуча по воспитательной работе и педагога-психолога. Сейчас эта система пересмотрена в сторону большей независимости психолога. Но это будет только через четыре года. Пока эти студенты только на первый курс поступили. Проблема, на мой взгляд, в утрате независимости психологом. Он действовал как член педколлектива, хотя по этичес­ким стандартам работы психолога он должен быть независим от коллектива. Здесь конфликт интересов психолога и педагога. У педагога нет этой ситуации закрытых данных, обращения к интимным составляющим личности. А у психолога есть. Либо он должен использовать это знание, оставаясь педагогом, либо следовать этическим нормам психолога.

Чему их учат?

Едва ли стоит говорить, что подобные эпизоды бросают тень на работу школьных психологичес­ких служб, большинство из которых в конфликтные ситуации со школьниками и их родителями не попадают. И всё же хотелось бы разобраться, были ли эти инциденты следствием недостатка профессиональной подготовки или связаны с личностными особенностями конкретных людей.

Как пояснила нам Ирина Мацкевич, сегодня в ВКУ имени С. Аманжолова существует две кафедры, которые занимаются подготовкой психологов. Кафедра психологии и коррекционной педагогики готовит дефектологов и клинических психологов. Кафедра педагогического менеджмента и измерений — школьных психологов. Последняя также занималась подготовкой учителей самопознания. Несколько лет назад этот предмет был отменён по требованию родителей. Одна из претензий к нему как раз заключалась в том, что предмет предполагал активное вторжение в интимные сферы личности детей. Многие подростки просто ненавидели уроки самопознания за то, что там их вынуждали откровенничать о сокровенном. После отмены сомнительного школьного предмета все невостребованные специалисты пошли работать психологами. Возможно, этим объясняется некоторая бесцеремонность, которую иногда демонстрируют представители психологических служб. Их действительно так учили. Ирина Мацкевич считает, что подобные инциденты станут редкостью, когда к работе приступят нынешние студенты, которых готовят на основе иных подходов.

— Сейчас этические стандарты психолога, в том числе отдельные нормы, которые необходимо соблюдать при консультировании, проведении тренингов, диагностической работе, изучаются отдельной дисциплиной, — комментирует Ирина Константиновна. — Но в Казахстане пока нет принятого стандарта этики психологов. Сейчас разрабатывается закон о статусе психолога, предусматривающий в том числе и создание комитетов, которые следили бы за её соблюдением.

В Региональном центре психологической поддержки и помощи видят и иные проблемы в подготовке будущих специалистов.

— У психологов, которые приходят работать из вузов, практические навыки не сформированы, — констатирует Лилия Куземко. — Многие студенты учились в ковид. Они в дистанционном режиме какие-то документы заполняли. Взаимодействий с детьми и родителями у них не было. В итоге — огромный дефицит практических умений и навыков, не владение психотехнологиями. Мы сейчас занимаемся курированием качества работы психологических служб региона. Когда они приходят к нам на собеседование, мы сталкиваемся с тем, что даже на элементарные вопросы, какими технологиями человек владеет, какие у него интересы в этой сфере, он ответить не может. И нужен огромный вклад, чтобы их подготовить заново. Поэтому на базе городских и районных методических кабинетов должна работать Школа начинающего психолога. Которая начинается от знания нормативных документов и элементарных навыков проведения психологического исследования, мониторинга, коррекционной и профилактической работы.

Иногда срывы допускают и психологи со стажем. Причиной может стать эмоциональное выгорание. Поэтому ещё одним направлением деятельнос­ти Центра является повышение профессиональной компетентности и оказание помощи в профилактике выгорания. И всё же никто не снимает ответственности с психолога за то, как он работает над собой, учится понимать людей и находить с ними общий язык.

— Личностные качества самого психолога могут быть барьером в его профессиональной деятельности, — считает Лилия Петровна. — На самом деле личностные качества и личностное развитие являются более значимыми, чем профессиональные навыки. К сожалению, в современной практике мы не можем уделять этому время. Очень много спускается сверху каких-то нормативных документов, правил, за рамки которых мы выйти не можем. С одной стороны, это снижает рис­ки. А с другой, загоняет психологов в определённые рамки. А психология вообще не структурируется. В ней всё индивидуально. Невозможно сделать одинаковую работу на всех детей и получить хороший результат.

Специалисты поясняют, что школьный психолог не ставит диагнозы. Он может увидеть конкретную проблему, которая мешает ребёнку учиться или общаться. И дать рекомендации по решению этой проблемы. Иногда поведение ребёнка может быть следствием физиологичес­ких проблем, например, с кровоснабжением головного мозга. Тогда психолог посоветует родителям показать ребёнка сосудологу или неврологу. Иногда он может выявить проблемы, в которых помогут клинический психолог или психиатр. Но все рекомендации должны даваться в корректной форме. И, разумеется, конфиденциально.

Если же школьный психолог повёл себя неэтично, с точки зрения родителей, они всегда могут обратиться с жалобой в консультативно-совещательный орган по педагогической этике, который действует при Департаменте по обеспечению качества в сфере образования.

Ирина Плотникова