В моем лексиконе вообще не присутствует слово «шантаж» - Константин Липперт

Константин Леонович согласился дать нашему корреспонденту эксклюзивное интервью и честно ответить на все вопросы, связанные со скандальной историей.

- Ваша голодовка – это шаг отчаяния?

- Меня немного изумляет тот факт, что некоторые СМИ именно так называют мою голодовку. Кто-то даже назвал ее последним шагом. Что, мол, сбежал в глухомань таежную, что до меня не достучаться, не дозвониться, что никого не хочу слышать. Это неправда. Моя цель – у детей села Аккайнар должна быть школа, которая построена и стоит просто так уже восемь месяцев.

- Вы готовы идти до конца?

- Знаете, недавно ко мне приезжали корреспонденты из республиканских изданий и хотели сделать фотографию. Они просили меня – ложись на кровать, покажи, как ты умираешь. Но я не умираю и не хочу умирать. Просто, когда альпинист идет в горы, то его целью является не смерть. Его цель - покорение вершины. Но он подразумевает, что может и умереть, потому что есть риски, как и в любом другом деле.

Слишком много шумихи поднялось вокруг моей голодовки. Надо сместить акценты. Важно не то, что я голодаю, а то, чтобы все увидели саму проблему, признали, что она существует. Что стоит школа, что ее надо сдавать. Вы же сами родители. Как вы можете объяснить ребенку, почему он не может учиться в новой школе, а занимается в старом бараке? Как он поймет это? Какие ценности закладываются у этого ребенка? Не вспоминайте больше про мою голодовку. Давайте обратимся к главному. Когда же будет сдана школа? Что нужно сделать для того, чтобы она была сдана?

- Ваши оппоненты говорят, что голодовка – это банальный шантаж. Что вы прикрываетесь детьми для того, чтобы решить свои проблемы. Это так?

- Честно говоря, в моем лексиконе вообще не присутствует слово «шантаж». Я понимаю, что шантаж – это когда кто-то что-нибудь плохое узнал о человеке и тихонько его мучает. Мол, я всем расскажу о твоей тайне. Делается это для того, чтобы получить какую-то материальную выгоду.

Но здесь у нас происходит открытый диалог. Я неоднократно прошу – давайте встретимся, давайте обговорим. Я не уверен, что это можно назвать шантажом.

Что же касается голодовки, то во всем мире голодовка считается цивилизованным, ненасильственным способом выражения своего несогласия с несправедливостью. В данной ситуации - несогласие с бездействием, затягиванием решения вопроса со стороны чиновников.

Мне бы очень хотелось, чтобы эти люди вместо разговоров начали действовать, делать что-то конкретное для того, чтобы школа была сдана, чтобы дети начали там учиться. Этой помощи я жду.

- Некоторые считают, что своим шагом вы оказываете давление на акима области Бердыбека Сапарбаева. Одни просят его пожалеть, другие говорят, что у вас личное противостояние с господином Сапарбаевым. Понятно, что сейчас на него будет обращено более пристальное внимание. Начнут спрашивать с него, заинтересован ли он в решении этой проблемы?

- Люди начинают разделять. Это неправильно. Надо объединять. С акимом у нас одна цель. У нас никакого противостояния нет. Мы встречались, он при мне давал команду, чтобы до 21 января школа была принята. Но все это уперлось в средний чиновничий аппарат, который «прошибить» очень трудно. Мы с акимом стремимся к одному – выполнить указ Президента по реализации программы «100 школ, 100 больниц» и все-таки сдать эту школу. О каком противостоянии может идти речь? Нам нужно расшевелить среднее бюрократическое звено, чтобы дело пошло на пользу обществу.

Относительно того, что я должен пожалеть акима: я сам был депутатом, знаю, что такое власть. Видел, как работают акимы. На самом деле понимаю - это очень тяжелый крест. Им приходится нелегко. Но вот этих доброходов, которые просят пожалеть акима, я бы назвал энергетическими вампирами. Зачем акима жалеть? Он ведь не ребенок. Ему нужно помочь. И в первую очередь тем, что каждый должен честно исполнять свой долг. Если ты пришел на работу, тебе дается задание, ты его выполни. Покажи результат. А если ты вместо этого не делаешь ничего или делаешь это с оглядкой – а как бы чего не вышло, это уже другой вопрос.

Сейчас по области около 300 строящихся объектов. И если аким на каждый объект потратит хотя бы день, то у него год закончится. А у него есть другие более важные дела. Например, он должен встречаться с крупными бизнесменами, такими как Багдат Шаяхметов, Анатолий Балушкин, Никола Попович и т.д. Нужно решать серьезные вопросы, а не проблемы одной сельской школы. Поэтому у него есть целый штат, который должен выполнять его распоряжения. Если было дано указание сдать школу 21 января, то в чем же дело? Почему оно до сих пор не выполнено? Сколько можно тянуть?

- Правда ли, что Вы «кинули» Казкоммерцбанк на 1,5 миллиарда тенге?

- Похоже, знаю, откуда этот ветер дует. Про Казкоммерцбанк могу сказать следующее. Никто никого не «кидал». Мы в свое время взяли кредит в этом банке на сумму 5 миллиардов 700 миллионов тенге. Вернули 4,5 миллиарда. Оставались должны примерно 1,2 миллиарда. На момент нашей просрочки, 4 года назад, в связи с закрытием ипотеки из-за кризиса по микрорайону «Радуга», у Казкоммерцбанка было в залоге наше имущество более чем на 3 миллиарда тенге. Сделайте простые вычисления и вы поймете - эти деньги не сворованы, они все вложены в бизнес. И банк, уверен, своего не упустит.

Сейчас идет процесс банкротства пяти из 18 предприятий, относящихся к компании «ЛИК». Они не работают уже четыре года. Банкротство - это цивилизованный способ решения проблемы. Государство получит не выплаченные ранее налоги, а люди — зарплату. Казкоммерцбанк вернет свои деньги. Там хватает залогового имущества.

Честно говоря, думаю, что все эти «наезды» идут со стороны заместителя прокурора области Нурлана Бижанова. К сожалению, никак не могу с ним встретиться. У него нет на это времени. Но зато он очень много времени тратит на то, что собирает совещания по поводу ЛИКа. Он восемь месяцев занимался тем, что выяснял, правильно ли мы используем блоки из пенополистиролбетона. Теперь зампрокурора будет заниматься Казкомом. Давайте уже встретимся, господин Бижанов, и поговорим, решим вопрос. Берите пример со своего шефа. Ведь встречается же человек с людьми, решаются же проблемы. Сколько можно «копать под нас»? Что вы хотите выкопать? Там нет мешков с деньгами. Все вложено в бизнес, все вложено в проекты.

- Как вы считаете, в чью пользу разрешится ситуация?

- В любом случае ситуация разрешится в пользу государства и в пользу общества. По-другому быть не может. Я очень сильно надеюсь на то, что именно так и будет.

- Спасибо за интервью.

- Я благодарен всем тем людям, которые оказали мне поддержку. Было очень много теплых слов за последнюю неделю.