Могут ли наркозависимые вернуться к нормальной жизни?

Люди, употребляющие наркотики, по давно сложившейся традиции становятся в социуме изгоями. Общество осуждает и не принимает их, не желая верить в то, что зависимые  могут отказаться от своих губительных привычек. Действительно ли наркомания — это приговор? Разобраться в этом вопросе корреспонденту YK-news.kz помогали бывшие наркозависимые восточноказахстанцы и врач-нарколог областного центра психического здоровья.

Выйти победителем

Дана посещает группу анонимных наркоманов в Усть-Каменогорске уже шесть лет. Ровно столько же она остается "чистой". Именно так называют наркозависимых, которые не употребляют запрещенные вещества. За плечами этой молодой женщины — около десяти лет "тесных отношений" с героином. 

— Наркотики употреблял мой папа. Я, зная об этом, думала, что никогда не стану как он, — рассказывает Дана. — Но в какой-то момент у меня появился друг, который употреблял внутривенно. Так как по образованию я была медсестрой, он постоянно просил поставить ему инъекции.

Женщина считает, именно тогда она сделала первый шаг в сторону зависимости — в тот период в ее жизни появились легкие наркотики, которые затем сменились тяжелыми.

— Будучи под действием веществ, я чувствовала себя смелой, энергичной и раскованной. И мне, как человеку очень скромному и скованному, это очень нравилось. Началось с баловства. Но постепенно превратилось в систему. Недолгое просветление наступило, лишь когда я вышла замуж. У меня появилась своя семья, родился ребенок. Однако затем я снова начала употреблять. Сил прекратить все это не было. И я решила уйти из семьи, чтобы мой ребенок не видел всего того, что происходит с его матерью, — вспоминает Дана.

Когда женщина осталась один на один со своей зависимостью, ее жизнь стала медленно, но верно терять смысл.

— Это как вечный день сурка. Как туннель, ограниченный мыслью "найти деньги на дозу и употребить". А на следующий день все начинается заново. В голове постоянно мысли о том, где достать денег. Постоянный страх, что ты не сможешь их найти и будет ломка, — объясняет собеседница.

В этот период "свободного плавания" у женщины возникли серьезные проблемы и с законом, и со здоровьем. В результате постоянных инъекций у Даны развились осложнения.

— Я попала в больницу с сепсисом. Думала, мне отрежут ногу. Тогда со мной лежала молодая девушка с аналогичным диагнозом. И вот ей ногу ампутировали. При этом она не перестала колоться, и ее подруга приносила ей дозы в больницу. Точно не знаю, что потом произошло с этой девушкой, но, кажется, она умерла, — продолжает Дана. — Я пока там лежала и смотрела на это все, клялась себе, что завяжу. Даже молиться начала. Но как только меня вылечили, чувство отчаяния быстро прошло — и я сорвалась.

Знакомые Даны, с которыми она вместе употребляла наркотики, один за другим получали инвалидность или умирали, пропадали в тюрьмах или наживали себе другие проблемы. Избежать подобной участи нашей героине помог реабилитационный центр и огромное желание выбраться из той черной дыры, в которой она находилась много лет подряд.

— Завязать с наркотиками сложно не только потому, что они вызывают привыкание и зависимость. Просто пока человек находится "по ту сторону", пропадает все то, ради чего он мог бы вернуться. Портятся отношения с семьей и друзьями, любимыми людьми. Появляются проблемы с законом, здоровьем, кредиты, долги. И как только пелена от очередной дозы исчезает и наркоман понимает, что сделал со своей жизнью... Выдержать это могут только сильнейшие. Все остальные выбирают опять забыться, — вспоминает пережитые трудности Дана. — К тому же недостаточно одного желания вернуться в социум. Мне не верила даже мама, которая долгое время заглядывала мне в глаза и пыталась в каждом действии усмотреть намек на то, что я вновь употребляю.

В реабилитационном центре наша героиня полностью прошла программу "12 шагов". После выхода из центра записалась в группу анонимных наркоманов, где числится по сей день.

— От зависимости не вылечиться. Просто надо принять тот факт, что ты — зависимый человек, и научиться с этим жить. Сейчас я даже не пью, потому что алкоголь спровоцирует меня на употребление наркотиков. Подобное случалось со мной в период активного употребления. Но сегодня, когда я наладила свою жизнь, восстановила отношения с семьей, сама воспитываю ребенка, нашла любимого человека, работаю и даже вожу машину, я понимаю, насколько все это ценно и как легко непродолжительный кайф может все разрушить, — подчеркивает Дана.

При этом женщина уверяет: реабилитационный центр не является панацеей; чтобы лечение дало результаты, необходимо искренне хотеть вылечиться.

— Я вышла из центра и уже шесть лет остаюсь "чистой". А некоторые выходят оттуда и сразу отправляются искать дозу, находят и уже через пару часов употребляют, — с грустью говорит собеседница. — Обычным людям кажется, что все наркоманы одинаковые. Но это не так. У каждого своя история, свой запас воли и количество накопившихся проблем. И у каждого свой путь.

Сейчас Дана работает в общественном фонде, который специализируется на проблемах наркозависимых и людей с ВИЧ. И она верит, что каждый зависимый имеет шанс и возможность вернуться к нормальной жизни, хоть и не каждый этот шанс использует.

"Я нашла ему замену"

Инга употребляла героин почти 15 лет. Сейчас она находится на метадоновой заместительной терапии.

Первую в своей жизни дозу наркотика женщина буквально выпросила у мужа, который на момент свадьбы был уже серьезно зависим.

— Сначала я боролась с зависимостью супруга, потом силы мои иссякли и я начала принимать сама, — делится женщина. — Сперва употребляла вместе с ним. Затем, после развода, уже сама. Никогда не воровала ради дозы. У меня не было такой необходимости, так как была работа и деньги. Поэтому я не имела проблем с законом и даже на учете в наркологическом диспансере не стояла.

Женщина благодарна родителям, которые не отвернулись от нее даже после того, как узнали, что их дочь употребляет героин.

— Я прошла все — от медиков до шаманов. Но эффекта это не давало. Максимум полгода и все. После лечения я возвращалась в привычный круг общения и опять начинала колоться, — объясняет Инга.

За 15 лет активного употребления героина женщина приобрела ряд неизлечимых болезней, в том числе ВИЧ и гепатит. И когда сил жить и бороться с собственной зависимостью уже не осталось, вдруг появилась надежда.

О программе метадоновой заместительной терапии (ПЗТ), в рамках которой наркозависимых переводят на синтетический наркотик метадон, Инга узнала случайно. Суть терапии заключается в том, что зачисленный на прохождение программы человек ежедневно принимает препарат под строгим контролем врача. Пресловутого кайфа, который вызывает употребление других наркотических средств, синтетический заменитель не дает.

— ПЗТ подходит не каждому. Только тем, кто зависим от опиатов. И это как раз мой случай, — рассказывает Инга. — Мне пришлось встать на учет, это обязательное условие. Также необходимо было пройти несколько анализов. И когда я все-таки пришла на программу, врачи даже не знали, как это работает. Нет, теорию они знали, но на практике ее не применяли. Я была первая.

В тот день, когда Инга впервые пришла за препаратом, она не употребляла героин и у нее была ломка.

— Я приняла метадон, и через 30 минут мне вдруг стало полегче. Эйфории не было, но я поняла, что меня не ломает, — продолжает женщина. — Потом выяснилось, что препарат именно так и действует. Эйфории нет, человек трезвый и адекватный, отдает отчет своим действиям и нет ломки.

Инга объясняет, в эту программу берут людей с высоким индексом зависимости, которые имеют за спиной многократный неудачный опыт лечения. Тем, кто получает метадон, строго запрещено употреблять любые другие наркотики.

— Я бы не советовала наркозависимым сразу вставать на эту программу, не испробовав различные методы лечения. С метадона не спрыгнуть. В усть-каменогорской группе были те, кто пытались покинуть программу. Но я лично не знаю ни одного человека, который бы перестал принимать метадон и не начал колоться, — говорит Инга. — Врачи, конечно, помогают желающим выйти и постепенно снижают дозу препарата, а затем определяют пациента в наркологию на детокс. Но двухнедельный детокс помогает в случае с героином, ломка от которого длится две недели. А от метадона ломка длится два месяца и накрывает волнами. Это сводит с ума. Человек просто устает, он не может даже спать. И в попытке избавиться от мучений снова начинает колоться.

Сама Инга находится на ПЗТ уже более 10 лет. За эти годы она ни разу не пропустила прием препарата. Каждое утро женщина встает и едет в центр. Метадон не выдают на руки, его на законодательном уровне запрещено выносить из здания, где находится сайт (кабинет выдачи метадона – прим. ред.). Выдача препарата продолжается с половины восьмого до десяти утра.

— Я не могу пропустить даже один день, чтобы поспать подольше или уехать в отпуск, боюсь попасть в больницу. Ведь если я не приеду в наркологию и не приму препарат, начнется ломка. Я к этому не готова, — делится собеседница. — Подобные трудности есть не только у меня. Я, как и Дана, работаю в общественном фонде и помогаю наркозависимым. Были случаи, когда мы под расписку забирали участников программы из больницы и везли в офис в бессознательном состоянии, затаскивая в здание буквально на руках. Представьте, человек три дня находился в реанимации и у него ломка. Врачи пытаются человека вылечить, а ему все хуже.

Инга ставит акцент на том, что метадон — это все-таки наркотик. От него ухудшается здоровье, крошатся даже искусственные зубы, садится печень, появляются одышка и потливость.

— Но для тяжело зависимых от опиатов людей — это спасение и шанс на нормальную жизнь. И даже в плане воздействия на организм у метадона есть преимущество перед "уличными наркотиками". Например, мы не вкалываем препарат, мы его пьем. То есть сокращается риск распространения различных инфекций, — рассказывает Инга. — Кроме того, мы принимаем метадон в стерильных больничных условиях. А во время активного употребления героина я порой не знала, что вкалывала в вену: однажды набрала в шприц воду из ручья, чтобы развести наркотик. Да и само качество наркотика тоже неизвестно.

К тому же ПЗТ, по словам Инги, избавляет зависимых от необходимости искать деньги на дозу, а значит, и от необходимости воровать.

— Ребята, которые становятся участниками программы, больше не имеют проблем с правоохранительными органами. Есть те, кто уже в программе семь лет и при этом не сидит, хотя отмотай время назад — сидели постоянно, — добавляет собеседница.

Женщина надеется, что когда-нибудь метадон разрешат выдавать на руки, как это делают в других странах. Или хотя бы продлят период выдачи препарата, опять же по опыту других стран. Ну а пока люди на ПЗТ пытаются встроить заместительную терапию в свою жизнь таким образом, чтобы ее можно было не замечать.

— Самое главное, что когда я проходила любое другое лечение, меня психологически тянуло уколоться. А при приеме метадона словно что-то щелкает в голове и ты больше этого не хочешь, — подводит итог Инга. — Сейчас я вышла замуж, работаю, занимаюсь своим здоровьем и строю планы на будущее. Я просто чувствую себя человеком.

К слову, в программе сейчас не более 50 восточноказахстанцев. Все они старше 30 лет.

Помощь есть?

Заместитель директора наркологической службы ВКО и врач-нар­колог Юрий Бауэр объясняет: наркомания — это болезнь головного мозга. Хроническое заболевание, которое может как прогрессировать, так и останавливаться в развитии.

Заместитель директора наркологической службы ВКО и врач-нарколог Юрий Бауэр. Фото Виктора Абакумова

— Это заболевание. Но с ним связано много социальных проблем. Отсюда и негативное отношение общества к нашим пациентам, — поясняет врач. — Задача не в том, чтобы вылечить зависимость. Это сделать нельзя. Задача — научить пациента жить с зависимостью и постоянно ее контролировать. И тогда человек сможет прожить хорошую, полноценную жизнь.

Квалифицированную и бесплатную медицинскую помощь наркозависимый может получить, только если сам этого захочет и обратится в наркологию.

Метадоновая заместительная терапия, по словам врача-нарколога, является отдельным направлением в лечении.

— В 2008 году эту программу внедряли в Павлодаре и Темиртау для снижения криминогенной обстановки, употребления нелегальных наркотиков и распространения ВИЧ-инфекции, — объясняет специалист. — Эксперимент завершился успешно, и препарат появился в других городах. В ВКО сейчас сайты есть только в Усть-Каменогорске и Семее. Соответственно, встать на программу могут только наркозависимые из указанных городов. Также есть определенные критерии отбора участников.

При этом Юрий Владимирович подчеркивает, заместительная терапия — это не приговор. Есть пациенты, которые успешно прекратили прием метадона, не переходя при этом на уличные наркотики.

— Считается, что метадоновая ломка очень длительная и тяжелая. Но здесь нужно уточнить. Метадон — препарат пролонгированного действия, и он действует на порядок дольше героина. Но и ломка от него более длительная. При этом она носит не физический, а психологический характер. Именно "ломота" купируется в течение 10 – 14 дней, так же как и при героине. Далее уже идет психологическая зависимость. И наши пациенты, привязанные к сайту, именно этого и боятся, не могут с этим справиться, — уточняет специалист.

По словам Юрия Владимировича, в программе действительно участвуют зрелые люди, которые начинали употреблять наркотики, когда в городе еще был героин.

— Героина, насколько мне известно, в городе давно нет. Сейчас к нам попадают пациенты, которые употребляют синтетические наркотики, — говорит врач.

И для синтетики, к сожалению, замещающего препарата не существует.

На улицы пришла химия

Химические или синтетические наркотики — это, по словам Юрия Владимировича, настоящий бич нашего времени.

— Химические наркотики — это такие вещества, которые сегодня имеют один состав, а завтра — другой. Чуть-чуть сменили формулу — и получили новый препарат, который уже по-своему влияет на психическое состояние. И диагностировать наличие веществ сложно, так как существующие тесты быстро устаревают, то есть их не успевают адаптировать под новые формулы, — объясняет специалист. — О том, можно ли прекратить прием химических наркотиков при системном употреблении, говорить рано. Это молодое явление, и пока нет соответствующих исследований.

К тому же к данным веществам нет антидотов, а это значит, очень сложно купировать состояние передозировки и синдром отмены (ломку). Есть лишь симптоматическое лечение. 

— Человек поступает к нам, мы оцениваем его состояние и корректируем, — уточняет Юрий Бауэр.

Химические наркотики, по словам врача, вызывают необратимые последствия в головном мозге и повреждают нервную систему.

— Синтетику целенаправленно разрабатывают в кустарных лабораториях, и неизвестно, что в них добавляют. Привыкание к химии происходит очень быстро. Срок жизни у химических наркоманов гораздо меньше, чем у опиумных. Также синтетика провоцирует тяжелые осложнения, — продолжает врач-нарколог. — Наступает такой момент, когда наши пациенты начинают употреблять синтетику внутривенно, даже если начинали с других форм употребления. А эти препараты вызывают трофические язвы, тромбозы и тромбофлебиты, что приводит к сепсису и ампутациям.

Кроме того, люди, которые употребляют химические наркотические препараты, в состоянии передозировки склонны к суицидам.

Юрий Бауэр признается: к людям с наркоманией общество, как правило, относится пренебрежительно, вынося им не подлежащий обжалованию приговор.

— Да, наши пациенты, прежде чем встать на пусть исправления, много чего натворили. И у общественности к нар­козависимым идет негатив. Когда человек перестает употреблять вещества, первая его проблема — недоверие и неуважение со стороны общественности. Мы настраиваем пациентов на то, что восстановить свое место в социуме — долгий процесс. Но очень многие не выдерживают, — констатирует врач.

Смерть и наркомания всегда идут рука об руку. И зависимые люди, не сумевшие побороть свои слабости, покидают этот мир. И порой именно общество, которому не хватило чуткости и доброты, убивает в наркоманах последние капли веры в свои силы.

— Это специфичная профессия. Наркологи часто сталкиваются с тем, что их пациенты умирают. И зачастую мы не можем это предотвратить, — с сожалением говорит врач. — Но всегда это трагедия и боль. Ведь вне зависимости от того, употребляет человек наркотики или нет, он в первую очередь человек, чей-то сын или дочь.

Елизавета Седых