Включите JavaScript в настройках браузера.
Выберите режим
12 октября 2019
Сейчас читают:

Жительница Усть-Каменогорска Елизавета Кошкина: В профессию меня привёл зелёный человечек

Жительница Усть-Каменогорска Елизавета Кошкина: В профессию меня привёл зелёный человечек
Елизавета Кошкина
Фото Виктор Абакумов

Логопед о своей работе, волшебных атрибутах и правильной жалости.

Елизавета — практикующий логопед-дефектолог и логопед-афазиолог. Люди удивляются, когда слышат эти непривычные и сложные слова. Но под непонятными терминами скрываются очень нужные и важные профессии. Главная задача дефектолога — помочь детям побороть речевые и мыслительные расстройства, возникшие на фоне психических, физиологических и неврологических патологий, а афазиолога — помочь людям восстановить речевую и глотательную функцию после инсульта, черепно-мозговых травм (ЧМТ) и различных повреждений мозговых структур.

Сложный выбор

Еще в школе Лиза планировала стать врачом. А когда пришло время делать окончательный выбор, она поступила на логопеда в местный университет. Тогда студентка еще не совсем отчетливо представляла, как сложится ее будущее. Но учебная практика стала решающим и переломным моментом: один случай "призвал" ее в профессию, а второй помог определиться с узкой специализацией.

— Мы проходили практику в речевом детском саду. И один мальчик, будучи в восхищении от того, как классно мы позанимались, подбежал ко мне. Это был последний день практики. Студенты уже прощались с детьми. Так вот этот мальчик подлетел ко мне и с горящими глазами протянул маленького зеленого человечка. "Это вам!" — пролепетал он. Я, понимая, что это его личная вещь, попыталась отказаться от подарка. Ведь мама и папа могут отругать мальчишку за то, что он раздает игрушки. Но малыш настоял и сказал, что уже предупредил родителей о намерении преподнести мне сюрприз, — вспоминает Лиза. — Теперь зеленый человечек живет со мной в качестве талисмана. А эти детские глаза, наполненные доверием, преданностью и благодарностью, я никогда не забуду. Именно этот взгляд помог мне определиться с выбором.

Ну а в дефектологию Елизавета углубилась после практики в детском психоневрологическом диспансере.

— Там лежали особенные детки с патологиями: аутизмом, шизофренией, задержками психического развития и прочими диагнозами. Была одна девочка-подросток. Выглядела она, как ребенок четырех лет. Также у нее была серьезная задержка умственного развития. Самое удивительное, что девочка осталась абсолютно светлым и открытым человеком несмотря на то, что дома она регулярно подвергалась домашнему насилию, об нее даже разбивали посуду, — с грустью в голосе говорит Лиза. — Другие специалисты не хотели с ней работать. Девочка была не очень ухожена, с ярко выраженной деформацией лица. Но я взялась за нее. И у нас появился прогресс. Я понимала, что вся динамика уйдет "в никуда", ведь после ПНД ребенок опять попадет в неблагополучную среду. Но именно тогда возникло осознание: "Кто, если не я, возьмется за этих детей?"

От игрушек к больничным халатам

Елизавета начинала свою карьеру как логопед-дефектолог. Долгое время вела только детей.

— Работать приходилось с самыми разными проблемами. Преимущественно ко мне приводили особенных деток: с умственной отсталостью, задержками психического и речевого развития, аутизмом. У меня были все "неудобные" ребята, от которых специалисты отказывались из-за сложности случаев. Были и дети с незначительными задержками речевого развития, требующими коррекции. Например, когда ребенок долго не разговаривает. Я занималась с малышом, который рос в трехъязычной семье. Родители активно общались с ним на английском, казахском и русском. Ребенок не мог усвоить и переработать такой объем информации. В результате он просто замолчал.

Очень часто к ней в кабинет попадали дети с логоневрозом (заиканием — прим. автора), причина которого заключалась в поведении родителей. Мама или папа придерживались авторитарной стратегии воспитания, подавляя своего ребенка. И как ответная реакция у него появлялось заикание.

После рождения сына Елизавета приняла решение сменить направление деятельности.

— Я очень люблю своего малыша. Для меня недопустимо быть сапожником без сапог. Ту энергию, которую я трачу на своих маленьких пациентов, хотелось отдавать собственному сыну. Плюс давно тянуло поработать именно со взрослыми людьми.

Благодаря специализированным курсам Елизавета овладела специальностью "афазиолог" и устроилась в постинсультное отделение городской больницы.

— Здесь я работаю с людьми, уже вышедшими из острой стадии. Первые два часа после инсульта называют "горячие часы". В этот период требуется именно врачебная помощь. А далее человек нуждается в ранней реабилитации. Среди пациентов много тех, у кого появился односторонний паралич, нарушилась глотательная и речевая функция, — рассказывает Лиза. — Приходя в себя после инсульта, а затем обнаруживая какие-либо негативные последствия пережитого, все пациенты спрашивают: "Почему?" Такой уже привычный вопрос... Я сравниваю это с работой компьютера. Есть процессор, а есть монитор. На мониторе мы можем увидеть только то, что позволяет процессор. И когда в процессоре что-то ломается, естественно, мы видим на мониторе ошибки и сбои.

Афазиолог работает с головой и речевым аппаратом человека. Через тело, разговоры, смысловые и образные картинки специалист воздействует на мозговые структуры и заставляет их действовать. Но это не так просто, как кажется на первый взгляд.

— Мы стремимся к тому, чтобы восстановить человека до той степени, которая была до заболевания. И это комплексная работа. Не только логопедическая, но еще и психологическая, медицинская, медикаментозная. Также подключаются мастера ЛФК. У нас в отделении с пациентами работают сразу несколько специалистов.

Мозг отзывается далеко не на все инструменты из арсенала афазиолога. Лиза проводит параллель с марионеткой, отмечая, что если поднять руку куколки вверх, то крепление, к которому привязаны ниточки, даже не колыхнется. А вот если дернуть искусственную конечность вниз, то импульс достигнет крепления. По этому принципу приходится с ювелирной точностью подбирать действенные методы и приемы, которые с высокой вероятностью должны помочь пациенту в конкретном случае.

Мы стучимся от обратного. Из мышц посылаем сигнал в мозг. Для этого я использую логопедический массаж, — поясняет Елизавета. — Пациенты афазиолога — это не только взрослые. Может поступить и подросток с ЧМТ, который утратил навыки после травмы. Но чаще моя помощь требуется именно после инсульта.

По глубокому убеждению нашей героини, между работой с детьми и взрослыми есть большая разница. Взрослый человек все умел до инсульта: читал и писал, разговаривал. А теперь он не может вспомнить слова или собрать их в предложения. Или же у него не получается разборчиво говорить. Из-за этого человек чувствует себя неполноценным.

— Взрослым людям есть, с чем сравнивать и о чем сожалеть. У них уже сформировано понятие "нормы". А вот у малышей такого понятия еще нет, ведь их приходится учить всему с нуля. Ребенок — чистый лист. Он в собственных глазах абсолютно нормальный до тех пор, пока в него не начинают кидать камни и тыкать пальцем, — подчеркивает Елизавета.

Именно в этом, по мнению логопеда, заключается главный "кайф" от работы с детьми. Взрослых приходится лечить. А с детьми можно просто играть и уже в процессе игры корректировать проблемы и нарушения.

Искренние мужские слёзы и безжалостные специалисты

— Иногда надо просто отключаться и делать свое дело. А если за каждого переживать в формате "бедный ты мой, как же так"... Ну что со мной будет? Я выгорю и не смогу больше никому помочь, — делится Елизавета. — Работа с переживаниями — это большая и глобальная психологическая работа, которую специалист должен проделывать постоянно.

Афазиолог отмечает, что со стороны она может показаться безжалостной — не станет упрощать жизнь особенному ребенку или пациенту после инсульта, а будет наблюдать со стороны и давать советы.

— Если проявлять сострадание ко взрослому или ребенку, пытаясь при этом сделать все за него, он обленится, перестанет трудиться. Например, когда я вижу, как мой парализованный на одну сторону пациент безуспешно пытается надеть рубашку, я не стану одевать его как маленького. Помогу, но скорее на уровне поддержки и совета. Даже если он будет огорчен своей беспомощностью. И это не значит, что я безжалостная. Я прекрасно понимаю, как ему тяжело. Но вместе с тем я знаю, что приложенные усилия позволят запустить необходимые процессы, разработать обездвиженную руку, улучшить кровообращение и включить в работу ткани мозга. Но есть еще и "контроль зоны ближайшего развития". Лежачего я не буду заставлять бежать. Человеку надо дать ту нагрузку, с которой он справится. И эта нагрузка обычно согласовывается с лечащим врачом.

Елизавета объясняет, что врачи зачастую просто не могут позволить себе быть сентиментальными. Так, для человека, далекого от медицины, даже беглый взгляд на постинсультную палату может стать настоящим потрясением. Людей в остром состоянии привязывают к больничным койкам. Так их защищают от возможных травм. И несмотря на просьбы пациента развязать руки, врач никогда этого не сделает, если не уверен в безопасности человека.

— В таком состоянии люди не всегда себя контролируют. Временами сознание словно уплывает. Например, пациент может не рассчитать свои силы, встать с кровати — и упасть. Или выдернуть назогастральный зонд, через который осуществляется кормление людей с нарушением глотательной функции.

Иногда жалостью можно очень серьезно навредить. В постинсультных отделениях родственники часто пытаются напоить пациента, который не может самостоятельно глотать. "Но он же просит водички!" — оправдываются люди. При этом сердобольная родня не понимает, что проглатывания не произойдет и вода сразу же "провалится" в легкие, что может вызвать пневмонию.

— Для безопасности больного необходимо бесстрастно отказывать человеку в глотке воды, — резюмирует Лиза.

Но не только привязанные к кроватям люди заставляют сердце сжиматься до боли. Сильнее всего оно трепещет за тех пациентов, которые в результате болезни вдруг становятся ненужными. Нередко семьи воспринимают родственников в постинсультном состоянии как обузу. От больных отказываются, отправляют их в хосписы и просто бросают.

— Я видела, как плакали мужчины. Искренние мужские слезы, к которым мы не привыкли, — вспоминает Елизавета. — Такое случается, когда человек осознает, что самые близкие люди вдруг отвернулись. Вот пациент, который прожил с женой 30 счастливых лет. Воспитал детей, обеспечил их квартирами и машинами, дал образование. А теперь жена и дети не хотят возиться с больным.

И еще тяжелее на душе становится от того, что врач не имеет права обнять и поддержать человека. Несмотря на то что материнский инстинкт подсказывает прижать к себе страдающую душу, необходимо соблюдать определенные рамки и уважать личные границы пациентов.

Волшебная атрибутика

Работа с особенными детьми и людьми постинсультного отделения - очень травмирующая в эмоциональном плане. И часто переживания, которые неизменно преследуют специалиста, тянутся за ним домой. Это чревато профессиональным выгоранием. Но у Елизаветы есть свой эффективный метод, благодаря которому она успешно разграничивает личное и рабочее.

— Должен быть специальный вспомогательный атрибут. Сейчас это халат. Когда я прихожу в отделение и надеваю халат, я моментально погружаюсь в рабочую атмосферу. Но когда я снимаю его и оставляю на вешалке, отдаю себе отчет в том, что работа закончилась, — поясняет Елизавета. — А когда я работаю с детьми, в кабинете я хожу босиком или в тапочках. И специальным атрибутом для меня служит обувь, которую я надеваю на выходе из кабинета.

Особенное отношение к атрибутам проявляется у врача и в том, с какой любовью она отзывается о своих рабочих инструментах. Специальные приспособления для массажа ротовой полости называются зондами. Но Елизавета ласково зовет их волшебными палочками. Так она представляла инструменты и своим маленьким пациентам. А теперь по доброй традиции логопед приходит с волшебными палочками и ко взрослым. Еще у Елизаветы есть волшебные пластыри - цветные пластыри-кинезиотейпы, которые она тоже использует в работе.

Но, честно говоря, даже без волшебных палочек возникает стойкая уверенность в том, что эта удивительная женщина — настоящая фея. Ведь только фея может с такой любовью рассказывать о своей работе и с таким теплом отзываться о подопечных, ради которых она вновь и вновь покоряет профессиональные вершины.

Елизавета Седых

Новые вакансии

Также читайте

Самое читаемое

За 3 дня
За 7 дней
За 30 дней