Директор Центра психического здоровья Мирхат Мукушев: С деменцией надо бороться до того, как она началась

В ВКО на данный момент зарегистрировано более 1 000 пациентов с деменцией. Но эти цифры не отражают реальную ситуацию, ведь есть больные, которые годами живут без официального диагноза. Нередко родные прячут их за закрытыми дверями, не желая выносить проблему на публику или, хуже того, обращаться к психиатрам — так работает стигма. Но когда прогрессирующее расстройство начинает приобретать пугающие для окружающих формы, а простая забывчивость превращается в агрессивное и странное поведение, родные больного тут же спешат к профильным врачам. На этом этапе им и становится известно, что койко-мест в специализированных учреждениях остро не хватает и в очереди в среднем можно простоять два – три года.

Одна из многих функций

На сегодняшний день в Восточно-Казахстанской области на учете стоят 1 079 пациентов с деменцией. Часть из них находятся дома под присмотром родных или сиделок, часть — в специальных учреждениях. Под словосочетанием "специальные учреждения" в этом случае следует понимать государственные дома-интернаты для пациентов с психиатрическими диагнозами. Есть еще частные хосписы, куда страдающих деменцией людей принимают на платной основе. 

— Но фактическое количество больных несколько больше, чем количество пациентов на учете, — говорит директор КГП на ПХВ "Восточно-Казахстанский областной центр психического здоровья" Мирхат Мукушев. — Многие обращаются к нам только тогда, когда возникает необходимость. И обычно в таких случаях выясняется, что человек, которого привели, страдает деменцией уже на протяжении трех – пяти лет.

А необходимость в помощи специалистов возникает неизбежно, ведь это прогрессирующее и необратимое заболевание.

— Признаком деменции являются какие-то субъективные жалобы. Например, человек перестает справляться с привычной для него умственной нагрузкой. Он начинает забывать, как писать слова, — говорит врач. — В первую очередь у больных страдают память и внимание. Но не просто когда что-то забыл, а когда эта забывчивость приводит к дез­адаптации. Например, человек не может запомнить свой адрес. Или только что пересчитал деньги и уже не помнит, что получил пенсию. В запущенных случаях больной не узнает близких, не может назвать их имена. Также могут быть нарушения сна и настроения, галлюцинации.

Вопреки распространенному мнению, деменцией страдают не только пожилые люди. Это универсальный диагноз, который подразумевает ослабоумливающий процесс.

— Речь о слабоумии, которое сформировалось на фоне изначально нормального интеллектуального развития. Все идет нормально, но потом что-то происходит. Например, сосудистая катастрофа, травма, нейроинфекция и так далее, — объясняет врач. — Условно этот диагноз ставится с трех лет.

Но все-таки чаще с деменцией сталкиваются люди старшей возрастной группы — от шестидесяти лет и выше. Есть даже такое понятие — сенильная, или старческая деменция. Она развивается на фоне дегенеративных процессов, обусловленных возрастом.

— Как ни парадоксально, но это связано с успехом медицины. Люди просто стали жить дольше и, соответственно, доживать до деменции, — продолжает врач. — Человеческая жизнь конечна. Кто-то умирает одномоментно, а кто-то сталкивается с постепенной деградацией различных функций. Но если остальные функции можно поддерживать с помощью медицины и образа жизни, то с головой еще не научились ничего кардинального делать.

Беда не приходит одна?

Важно понимать, слабоумие — это не самостоятельное явление, а последствие какой-то другой болезни, которая оказала влияние на работу головного мозга. Прямой предрасположенности к деменции нет. Но есть предрасположенность к сахарному диабету, к сосудистым заболеваниям и другим болезням, которые могут привести к слабоумию.

— Бороться с деменцией нужно до начала деменции. Она развивается на далеко зашедшем этапе основного заболевания, если мы не говорим, конечно, о травме, — добавляет врач.

Профилактикой развития когнитивных нарушений являются умственная и творческая деятельность. Еще нужно следить за сахаром, артериальным давлением и прочими параметрами, которые могут влиять на головной мозг. Еще важна профилактика стресса, потому что стресс тоже негативно отражается на когнитивных способностях.

— А когда диагноз поставлен, нужно уже не столько лечить слабоумие, сколько заниматься организацией жизни, обеспечивать комфортный быт, — продолжает Мирхат Хасенович.

По словам Мирхата Мукушева, больные с деменцией нуждаются и в медицинской, и в социальной помощи. И если говорить о медицинских мероприятиях, то в данном случае это контроль основного заболевания, которое стало причиной слабоумия, а также поддерживающая медикаментозная терапия.

— Есть препараты, которые якобы замедляют развитие деменции, хотя я не очень верю в них как специалист, — отмечает вврач. — Но таких препаратов несколько, и мы назначаем их пациентам.

Еще врачи могут купировать острые состояния. Сама по себе эта болезнь не обостряется, однако она может сопровождаться нарушением поведения и психотическими явлениями. То есть больной становится агрессивным и возбужденным. Проблема решается путем госпитализации в психиатрическую клинику, где врачи в течение пары недель купируют это состояние, а затем выписывают пациента.

По словам главврача Центра психического здоровья, в среднем деменция прогрессирует в течение трех – семи лет. За это время человек, у которого наблюдались лишь косвенные признаки болезни, может безвозвратно впасть в слабоумие. Так звучит горькая правда. Но закрывать на нее глаза — нельзя.

— Самостоятельно жить такие пациенты не могут, ухаживать за собой и решать какие-то юридические вопросы тоже не могут. Если стоит диагноз "деменция", человек фактически недееспособен и его подпись недействительна. Он не понимает, что делает, и не отдает себе в этом отчет, — объясняет Мирхат Хасенович. — Человек с деменцией может включить воду и затопить соседей. Выйти в подъезд, начать стучаться в другие квартиры и говорить, что его не кормят. Таким пациентам нужен уход и наблюдение.

Путёвка против совести

— На раннем этапе развития заболевания мы рекомендуем начинать оформлять человека в медико-социальные учреждения, — рассказывает Мирхат Мукушев.

Врач не единожды за свою практику сталкивался с тем, что проживающие с больным человеком люди привозят пациента в медицинское учреждение уже в поздней стадии болезни и говорят: "А можно, мы не будем забирать его из больницы? Мы боимся".

— Я объясняю: извините, мы купируем острое состояние и все. Больница не для того, чтобы в ней жить. Тогда нас просят быстро оформить пациента в учреждение. Но это невозможно, так как есть очередность, — продолжает врач.

Мест в специализированных домах-интернатах, куда принимают людей с психическими расстройствами, действительно катастрофически не хватает.

— На сегодняшний день только на наших койках, предназначенных для лечения острых больных, а не для ухода, лежат около 300 пациентов, нуждающихся в оформлении в медико-социальное учреждение. Мы по факту занимаемся не своей работой, но отправить этих людей на улицу мы ведь не можем, — делится Мирхат Мукушев.

Поскольку в центры оказания специальных социальных услуг попадают люди с неизлечимыми расстройствами, остаток жизни они проводят в стенах учреждения. Иногда их забирают родственники, намереваясь продолжить уход самостоятельно или перевести больного в частный хоспис. Но это исключительные случаи. То есть койки освобождаются тогда, когда кто-то из постояльцев интерната умирает.

— В среднем в очереди пациентам приходится стоять по два – три года, — добавляет врач. — На сегодняшний день, чтобы решить проблему, в Восточно-Казахстанской области надо развернуть еще хотя бы 500 мест.

Врач объясняет: в связи со сложившейся в регионе ситуацией встать в очередь заранее, при появлении первых симптомов деменции у близкого, — это логичное и правильное решение.

— Когда я спрашиваю у людей, почему не занялись этим раньше, пока не было острой необходимости, они говорят, что стыдно было отправлять родственника в учреждение. Я всегда говорю, вы сначала сделайте. А придет путевка — можете отказаться от нее. Но у вас будет возможность пристроить пациента, вы ее себе обеспечите, — считает Мирхат Мукушев.

Он отмечает, что это заболевание не подкрадывается незаметно, кроме случаев, когда мозг пострадал в результате травмы или острого состояния.

— Например, после инсульта. Тогда есть некое очерченное во времени начало. То есть до инсульта человек мог нормально за собой ухаживать, ходил на работу, был самостоятельным, — уточняет специалист.

Ну а если недуг развивается постепенно, ближайшее окружение это неминуемо замечает. Сначала забывчивость человека списывают на возраст. Потом вокруг больного начинает формироваться целая инфраструктура. То есть человек живет, получает уход, кто-то за ним приглядывает и готовит еду, совершает за него покупки.

При таком медленном течении деменции у родственников есть время подготовиться к моменту, когда больной перестанет вступать в полноценный контакт, а его поведение станет неконтролируемым. Но этой возможностью пользуются далеко не все. И одна из причин — стигма. Стыдно признавать, что близкий, в недалеком прошлом, возможно, очень умный, уважаемый или даже известный человек, впал в слабоумие. Стыдно и определять его в интернат. На такие случаи в народе есть даже хлесткое слово — "сдать".

— В обществе сложилось отношение к казенному учреждению как к чему-то очень плохому. Но я родственникам на раннем этапе советую съездить туда и просто посмотреть условия проживания. Там нормальные человеческие условия. У больных там есть общение. Дома человек заперт с сиделкой, которая ему не близкий человек. Просто женщина, которой платят, — разводит руками Мирхат Мукушев. — В учреждении же организуют досуг, занимаются больными, выводят их на прогулки. Кто этим дома будет заниматься? Кроме того, больной человек будет же дома делать что попало и получать соответствующую реакцию. Возникает вопрос: какой ценой для себя и для самого пациента вы хотите успокоить свою совесть?

Елизавета Седых