Девятого мая мы говорим о ветеранах и тружениках тыла. О том, как они воевали и приближали победу. Мария Кривоногова в мае всегда вспоминает отца. Он немец, прошедший трудовую армию. Неимоверных усилий ему стоило просто выжить. В День Победы об этом обычно не вспоминают. В нашей стране не так давно 31 мая стало днем поминовения тех, кто пострадал от политических репрессий.

Мы хотим рассказать вам историю Павла Висмера, потому что его судьба во многом типична. Тысячи семей пережили трагедию насильственного переселения, нечеловеческого обращения, обвинения в немыслимых грехах по той лишь причине, что не вышли пятой графой (в документах советской эпохи в пятой графе записывалась национальность — прим. YK-news.kz).

Неожиданное завтра

15-летний Павел Висмер жил в Сталинградской области. Он вряд ли имел представление, где находится село Бобровка Восточно-Казахстанской области.

Первого августа 1941 года к ним в немецкий поселок приехали верховые. Собрали людей на площади. Зачитали приказ о депортации. Из вещей разрешили взять лишь то, что смогут унести.

У семьи Висмер был добротный просторный дом, хозяйство: овцы, лошади, коровы... Всё это еще утром первого августа они считали своим. А второго числа у них остались только тюки с одеждой. Все жители поселка, которым предстоял спешный переезд, отпустили животных с привязи. Было странно и дико смотреть на то, как кричали и плакали люди, а по улицам бегал уже "ничейный" скот.

Документом, круто изменившим судьбу всего немецкого народа, стал Указ Президиума Верховного Совета СССР, изданный в августе 1941 года. В нем было сказано, что "среди немецкого населения имеются десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы. Немецкое население скрывает в своей среде врагов советского народа и Советской власти". Этот указ объявил всех немцев предателями.

Из августа – в ноябрь

Утром второго августа сорок первого года семьи немцев отправили на баржах - неизвестно куда и неясно зачем. Эту дорогу пережили не все. Людей почти не кормили. Баржи нередко попадали под обстрел. А вся дорога заняла не день, не неделю, а два с половиной месяца.

Семья Висмер попала в Восточный Казахстан, в окрестности Усть-Каменогорска. В селе Бобровка организовали спецпоселение, покидать которое нельзя было даже на день. Люди прибыли туда в ноябре. В легкой одежде. Сугробы лежали уже по колено. Хорошо, старыми тулупами, кофтами, фуфайками поделились местные жители.

В начале 1942 года всех трудоспособных мобилизовали в трудармию. Согласно Постановлению Государственного комитета обороны немцы-мужчины в возрасте от 17 до 50 лет были мобилизованы в рабочие колонны, которые входили в систему ГУЛАГа.

7 октября 1942 года Госкомитет обороны принял Постановление "О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР". В рабочие колонны согнали подростков в возрасте 15-16 лет и оставшихся мужчин до 55 лет включительно, а также немок в возрасте от 16 до 45 лет. Освобождены от мобилизации были только беременные и женщины, имевшие детей в возрасте до трех лет.

"Нечего с фрицами церемониться..."

Холод, нечеловеческий труд, жалкий паек (300 граммов хлеба в день), жестокие морозы, голод, нищета, жизнь без надежды на избавление - вот что ежедневно сопровождало тех, кому судьба определила жить и работать в трудармии.

Относились к трудармейцам, как к уголовникам. По пути на работу и с работы их сопровождал солдатский конвой, имевший приказ стрелять при малейшем подозрении. Называли трудармейцев не по именам, а обидными словами, унижающими человека, имевшего немецкую национальность.

От нечеловеческих условий в трудармии погибло 60 процентов всех мобилизованных мужчин и женщин.

15-летнего Павла Висмера тоже определили в трудовую армию. Он строил шахты. Всю жизнь потом вспоминал ощущение невозможного холода. И жути. К месту работ по вечерам приезжала специальная машина, которая забирала трупы. Это случалось почти каждый день.

- Мой отец тоже однажды оказался в этой машине, - рассказывает нам десятилетия спустя Мария Кривоногова (в девичестве Висмер). - Отец от голода потерял сознание. Его уже погрузили в "труповозку". Но он очнулся. Видимо, от сильного холода. По счастливой случайности "живого мертвеца" заметили.

Павел Висмер оказался удивительно живучим и стойким. Он пробыл в трудовой армии до 1946 года. Правда, к родным в Бобровку вернулся лишь в 1947-м. Полгода вскапывал огороды и нанимался батраком, чтобы заработать денег на дорогу домой.

- Приехал худющим, больным, кожа желто-зеленого цвета. Весь в чирьях (фурункулах), - пересказывает воспоминания близких Мария Кривоногова. - Интересно, что впоследствии отец почти не болел, даже простудой. И всю жизнь много работал. Как сейчас помню, уходил из дома в пять утра, возвращался в 11 вечера.

Голодно и бедно

Мария – старшая из восьмерых детей. Она родилась на спецпоселении в Бобровке. Помнит себя с шести лет. Перед глазами стоит жалкая землянка, в которой они жили. Кровать была только у родителей, дети спали на полатях. Это потом уже семья ютилась в старых хатах. Пусть развалюхи, но все-таки дома.

- Жили голодно, бедно. Одно из самых вкусных воспоминаний детства - пареная тыква. Честное слово, слаще мармелада, - улыбается Мария Кривоногова.

- Отец всегда был на полях. У него не было образования, но папа был удивительно умный, знающий. Работал механиком. Потом инженером по трудоемким процессам. Терпеть не мог разгильдяйства и пьянства на работе.

У него всё было по полочкам. Четко. Позже его удостоили ордена Трудового Красного Знамени. Кстати, Павлу Висмеру собирались вручить и самую высокую награду – орден Ленина. Не дали. Не в почете были тогда немецкие фамилии.

- Отец никогда не жаловался и никого не обвинял. Вообще старался не говорить об этом, - вспоминает Мария Павловна. - Он просто добросовестно работал. Каждый день в войну мечтал о победе. А в мирное время хотел справедливости. Согласитесь, обидно, что даже после реабилитации он мог поехать куда угодно, кроме родного края. Путь в Сталинградскую область для него был закрыт.

Снятие спецпереселенцев и членов их семей с учета спецкомендатур произошло только в декабре 1955 года. Однако возвращаться в места, откуда они были выселены, немцы не имели права вплоть до 1972 года.

Ирина Краскова