Развод в наше время давно покинул список экстраординарных явлений и перешел в разряд банальной обыденности. Взрослые решают, что совместное существование исчерпало себя, и принимаются делить нажитое и обесценивать воспоминания. Под горячую руку попадают и дети, с ужасом наблюдающие, как рушится привычная жизнь. То, что стоит за судебными делами об определении места жительства и порядка общения бывших супругов с ребенком, может навсегда сломать его личность.

Избавьте меня от них

Эта история произошла в прошлом году. В суд по делам несовершеннолетних Усть-Каменогорска обратилась семья, чтобы в который раз изменить порядок общения дочери с отцом.

— Я знаю эту семью с тех пор, когда ребенку было восемь лет, — рассказала председатель ювенального суда Сания Тутканбаева. — Именно тогда родители расторгли брак и стали проживать по отдельности. Изначально место жительства ребенка определили с мамой, поскольку девочка была малолетней. Потом родители долго не могли определить порядок общения с отцом. В общей сложности эта семья обращалась в суд пять раз.

С восьмилетнего возраста Мадина (здесь и далее имя изменено) привыкла жить между двух противоборствующих лагерей, между которыми ни в чем не было согласия. Папа и мама не могли даже самостоятельно поделить часы, проводимые с ребенком. Каждое изменение обстоятельств (смена расписания уроков, посещение девочкой тренировок и дополнительных занятий, время, необходимое для общения со сверстниками) вызывало очередной скандал, сопровождаемый нешуточными словесными баталиями между родителями, урегулировать который под силу было только закону.

— Последний процесс случился в прошлом году, когда девочке исполнилось 15 лет, — вспоминает Сания Мутановна. — Я, увидев их опять, настолько удивилась, что спросила, неужели после стольких лет они не в силах решить вопрос самостоятельно. Оказалось, не в силах. Они до сих пор патологически друг друга не слышат. Нормальные, непьющие, работающие люди.

В прошлом году Мадина успешно окончила девятый класс и поступила в столичный колледж. К слову, в Усть-Каменогорске есть колледж, где готовят специалистов по выбранной ею специальности. Судья Тутканбаева, оставшись наедине с подростком, спросила девочку, почему та решила учиться в Астане. Ведь разрешение на это нужно получить от обоих родителей, поскольку жить придется в общежитии и хозяйствовать самостоятельно. И тут кроткую на вид Мадину словно прорвало.

— Избавьте меня от них, — умоляла девочка. — Я так устала от моих родителей, что просто не могу жить с ними. Все мои друзья в курсе наших проблем. В школе каждый учитель в курсе, потому что они и там шум поднимали, и в спортивной секции. Я хочу учиться там, где меня никто не знает, где мне не стыдно выйти на улицу.

По закону при достижении возраста 12 лет фактором, определяющим место жительства ребенка, становится его осознанное желание, с которым суд обязан считаться.

— Естественно, по желанию девочки мы отправили ее туда, где она теперь будет учиться до совершеннолетия, — сказала в заключение Сания Тутканбаева. — Это тяжело даже для повидавшего жизнь судьи — наблюдать за тем, как двое взрослых допускают такую ситуацию, в которой ребенок сознательно от них отказывается.

Война на уничтожение

— Главная ошибка родителей при определении места жительства ребенка — это использование его в качестве средства удовлетворения своих потребностей, как инструмент мести, — считает детский психолог Лилия Куземко. — То есть один из супругов диктует условия, зная, что бывший супруг или супруга пойдут на уступки из-за ребенка.

В любом случае ребенок получает психологическую травму. Тяжесть ее зависит от возраста, психологических особенностей характера, типа привязанности (насколько больше чадо привязано к тому или другому родителю).

— Чем больше привязанность, тем травматичнее будет разрыв отношений, — комментирует Лилия Петровна. — Потому что в сознании ребенка родители всегда связаны, это две составляющие психической реальности его личности. И когда один из родителей внушает чаду, что "папа плохой" или "мама плохая", ребенок, соглашаясь со значимой для него личностью, может отказаться от второго родителя, отказываясь и предавая то, что в нем заложено от этого папы или мамы.

От однобокости общения проистекает другая "болячка" одинокого детства в неполной семье — дефицит общения.

— Несмотря на запреты, у ребенка все равно есть потребность в общении с обоими родителями, — убеждена Лилия Куземко. — И эта потребность остается в дефиците. Это может характеризоваться эмоциональными срывами, нестабильностью. Ребенок начинает все время выпадать в эту дефицитарную болевую точку и может испытывать злость, раздражение, вину и другие негативные эмоции, которые могут выплескиваться на близких или одноклассников.

К слову, "травматики" всегда очень выделяются в коллективах — в школах, спортивных секциях или кружках, подростковых группах. Они очень остро реагируют на любые ситуации.

— Их реакции сильнее обычных, — подтверждает психолог. — Или, наоборот, обычная реакция может отсутствовать. Например, в определенной ситуации адекватно будет тревожиться, а он проявляет безразличие. Если такая реакция прослеживается, то это может свидетельствовать о какой-то травме, расщеплении психики. И тогда необходима кропотливая работа по соединению этих частей, чтобы ребенок вновь почувствовал себя целостным. Такие дети могут быть закрытыми, могут плакать, не показывая этого другим. Одни проявляют агрессию, другие — закрываются, отстраняются от отношений.

Нередки ситуации, когда ребенок, попавший меж двух "фронтов", поддерживает одну из сторон. Например, потеряв общение с отцом, становится на позицию матери в спорах из страха потерять еще и ее. И делает все, чтобы та не чувствовала себя одинокой, что порождает чрезмерную любовь и привязанность к маме.

Еще одна практически неизбежная в этом случае родительская ошибка может поразить эмоционально-волевую сферу ребенка. Ведь не секрет, что приходящая мама или воскресный папа, которые приносят подарки и водят на интересные прогулки, в кафе или кино, воспринимаются детьми как вечные волшебники. Те самые, которые прилетают на голубом вертолете и не требуют выполнения уроков. Тогда как постоянно проживающий рядом родитель надоедает нотациями и требованиями, а порой даже поругивает за безответственность. И привлекательным оказывается не только один из родителей, но и образ жизни, который он обеспечивает чаду.

— Приходящий родитель, как правило, не заставляет ребенка вырабатывать какие-то волевые навыки, проявляя самостоятельность, — поясняет психолог. — Поэтому и отношение к такому родителю более лояльное. Это логично: когда меня не напрягают, мне с таким человеком легче, я чувствую себя более расслабленным и удовлетворенным. Это большая родительская ошибка, и я бы рекомендовала таким семьям делить не только прогулки и праздники, но и обязанности и ответственность. Например, контроль за выполнением домашнего задания. Или домашние обязанности, помощь старшим и так далее. В этом случае и у приходящего родителя появится необходимость применить строгость, ответственность и, может быть, даже жесткость, и ребенок поймет значение слова "надо".

Зачастую случается, что несовершеннолетний, изначально выбирая более "комфортного" родителя, потом жалеет об этом. И приходится в очередной раз менять свою жизнь.

— Помню, отец забирал детей, настраивал их против мамы, велись долгие споры, с кем ребенок будет общаться, — вспоминает Лилия Петровна. — Ребенок очень тяжело это переносил, даже к нам направляли. Через некоторое время, когда у ребенка потребность во внимании осталась, а родитель не смог ему обеспечить его в достаточной степени, начался конфликт. Соответственно, потом место жительства ребенка изменилось. Папа отдал его маме, пошел на уступки. Это очень сложный выбор между двумя значимыми лицами, сопряженный с очень сильными внутренними переживаниями. Дети в младшем подростковом возрасте ориентируются на ситуацию "здесь и сейчас". Они не способны адекватно просчитать будущее. Поэтому чем старше ребенок, тем осознаннее его выбор. Но этот выбор всегда сложный.

Беда с отложенным эффектом

Ребенок, наблюдающий собственными глазами процесс развода, раздел имущества, разрыв отношений, зачастую и себя начинает ощущать вещью. Особенно если родители игнорируют его выбор или используют его в качестве средства давления друг на друга. Взрослые, полностью поглощенные соперничеством, не обращают внимания на ребенка, не разделяют его чувства, не понимая, что для него это тоже сложно — разделиться на две части.

— На моем профессиональном веку практически не встречалось цельных натур среди тех, кто в детстве пережил процесс разрыва родителей, — отмечает гештальт-терапевт Марина Ионова. — Очень сложно собрать себя воедино, если ты еще и взрослеешь. Стресс только усугубляется всеми кризисами взросления. А приобретенные комплексы и травмы имеют тенденцию закрепляться в качестве основных моделей поведения.

Детский психолог Лилия Куземко согласна с этой точкой зрения:

— Если развод родителей был очень травматичным, то любой разрыв отношений во взрослой жизни ребенка будет связан с повторением этих переживаний. Это может спровоцировать избегание любых отношений в дальнейшем. Для того чтобы вернуть такого человека в общество, требуется исцеление детских травм. Дети не могут передать ответственность за решения взрослым, они все время стремятся взять ее на себя. И потом несут во взрослой жизни.

Кроме того, по мнению психолога, в жизни ребенка, пережившего родительские войны, возможен и другой сценарий. Вторым вариантом этого проявления может быть постоянное цепляние за отношения, даже если они несут боль.

— К примеру, часто отношения носят разрушительный характер, но из страха, что человека бросят и ему будет больно, он старается любой ценой эти отношения удержать, — поясняет Лилия Петровна. — Женщины рожают детей не по велению сердца, а чтобы удержать мужчину в браке. Мужчины, которые делают чрезмерные подарки, пытаясь купить любовь и верность. Прощаются насилие, жестокость, моральные и физические издевательства, агрессивное поведение.

К тому же если человек с детства в семейных скандалах и ссорах выступал разводящим, а это часто случается с детьми в подростковом и старшем возрасте, то со временем он привыкает к роли арбитра. Постоянная настороженность и неоправданная гиперответственность становятся для него нормой. При этом он не может ощутить удовольствие или расслабленность, все время находясь в напряжении. Ему кажется, что как только он расслабится, так развалятся его отношения. Такие люди не умеют быть счастливыми и не в силах осчастливить партнера.

Таким образом, лишь единицы детей, родители которых не в силах договориться, подобно нашей героине Мадине, решаются самостоятельно прервать разрывающие им душу отношения. А можно ли помочь тем, кто продолжает существовать и формироваться в условиях постоянных "боевых" действий?

— Восстановление утраченного доверия между родителями и детьми в процессе развода — очень сложный процесс, если вообще возможный, — считает Лилия Куземко. — Чтобы попытаться исправить нанесенный вред, в первую очередь родитель должен принять сторону ребенка. Прекратить перекладывать свои проблемы на него, начать проявлять искренний интерес к тому, что происходит с ребенком, какие чувства он испытывает. Если не получается самостоятельно, попросить помощи у психолога.

Принимая решение о разводе, мы всегда должны помнить, что мы — взрослые. И мы несем ответственность за тот выбор, который совершили когда-то. Поэтому, уважая свой выбор, мы четко должны понимать, в чем ценность этих отношений. Проявить уважение друг к другу и к себе. И делать взаимные шаги, которые позволят преодолеть эту беду максимально безопасным способом.

Мира Круль