С 1 сентября к работе приступил детский омбудсмен по Восточно-Казахстанской области. Чем занимается уполномоченный по правам ребёнка, выяснял корреспондент YK-news.kz.

Напомним, уполномоченным по правам ребёнка в ВКО стала магистр права Аксана Каленова.

Аксана Александровна, для многих наших читателей иностранное слово «омбудсмен» пока незнакомо. В чём заключается ваша функция?

— На республиканском и региональном уровнях омбудсмены действуют на общественных началах, финансирования нет. Я просто беру на себя добровольные обязательства и ответственность с тем, чтобы способствовать защите прав детей как со стороны госорганов, так и со стороны других институтов нашего общества. Работа будет заключаться в правовом консультировании, информировании общества, а также в рассмотрении обращений детей и их законных представителей. Уже на сегодняшний день поступило несколько обращений. Они касаются сложных жизненных ситуаций, в которых оказались семьи, и буллинга — травли детей в школах. Права детей реализуются в очень большом количестве сфер общественной жизни: здравоохранение, образование, культура, жилищные правоотношения. Дети с ограниченными возможностями, одарённые дети и так далее. Здесь очень много направлений деятельности. Нам предстоит систематизировать эту работу. Распоряжение акима ВКО на этот счёт вышло в июле, но работа фактически стартовала только с сентября. Всё ещё только начинается.

А каковы границы ваших возможностей? Например, можете ли вы в случае необходимости представлять интересы своих подопечных в каких-то судебных органах?

— У детей есть законные представители — их родители. В первую очередь защищать права детей должны именно их законные представители. Закон мне таких прав не предоставляет — представлять интересы детей где бы то ни было. Я могу в интересах ребёнка сделать обращение от имени уполномоченного в те или иные инстанции. Мы идём на переговоры, в том числе с государственными органами. Таким образом решаются вопросы.

Коль скоро мы затронули тему школьной травли, хочется задать вопросы: видоизменился ли буллинг каким-то образом в сравнении, скажем, со временами фильма «Чучело»? Есть ли какие-то особенности у этого процесса сейчас? Что вызывает это явление? С чем и как вы боретесь?

— Я не считаю, что травля как-то принципиально изменилась. Да, появились цифровые технологии, теперь дети их используют для травли. Раньше буллинг был в реальном мире. Ребёнок приходит в класс, а там ему бойкот объявляют, задевают, травят. Теперь это происходит в социальных сетях — от тех же, собственно, людей. Поменялись только способы. Причина осталась прежней. Она сугубо психологическая. У детей, которые занимаются травлей, есть потребность в признании со стороны окружающих. Они хотят получить его таким образом. Если говорить о тех, кто подвергается буллингу, то в криминологии есть понятие «виктимное поведение» — поведение жертвы. Причин этому может быть много. Но я не согласна с тем, что жертвой травли может стать любой. Травят тех, кто испытывает определённые сложности в коммуникации, какие-то слабости. То есть агрессор выбирает жертву далеко не случайно. Сильный ребёнок не позволит травить себя, будет сопротивляться. И сомнительно, чтобы в этом случае большая часть класса присоединилась к агрессору. Они будут опасаться ответной реакции. Это не говорит о том, что жертвы буллинга чем-то хуже остальных. Если жертва буллинга чувствует, что не справляется с ситуацией, лучше не терпеть, а обратиться за помощью ко взрослым, специалистам. Нужно, чтобы агрессор пришёл к пониманию, что слабости есть у всех. И у него самого.

Универсальным инструментом борьбы, и не только с буллингом, является процесс школьной медиации. Когда медиатор работает в области конфликта, как раз и выявляются истинные потребности сторон. Проговаривая проблему, мы выявляем, какие могут быть последствия в случае реализации потребности ребёнка-агрессора вот таким образом, и выстраиваем иные сценарии реализации той же потребности. Эта работа в сочетании права и психологии. Важно, чтобы ребёнок сам принял решение, пришёл к осмыслению того, что тот путь, который он выбрал, — не самый лучший. Мы не навязываем детям знание, а задаём вопросы, чтобы они сами поняли свою проблему. В таких случаях применяется восстановительная медиация. Мы раскрываем суть личности жертвы и самого агрессора. Жертва начинает видеть, что агрессор — такой же ребёнок, не лучше, не страшнее, не сильнее. И агрессор начинает видеть в жертве личность со своими ценностями, увлечениями, взглядами. Когда люди видят друг друга, у них появляются иные чувства. Появляется понимание, принятие. И конфликт сходит к нулю.

Сколько лет в Усть-Каменогорске практикуется школьная медиация? Есть ли какие-то успехи на этом пути?

— Проект работает с 2018 года. Иногда мы сталкиваемся с сопротивлением учебных заведений, которые воспринимают нашу работу как вмешательство извне. Хотя инструмент школьной медиации и направлен на то, чтобы решать все вопросы внутри, не вынося их за пределы учебного заведения. Если учителя, родители, ученики владеют медиативными технологиями и могут выступать посредниками в спорах, то все конфликты подобного рода будут решаться внутри школы. И при этом — решаться эффективно, не замалчиваться, а урегулироваться. Многие школы, напротив, проявляют заинтересованность, чтобы развивать школьную медиацию у себя, пользуются этим инструментом достаточно активно.

Прежде всего нужно, чтобы родители прошли обучение, понимали, для чего это и как работает. Затем мы обучаем учителей и детей. Обучение каждой категории проходит отдельно. Там есть нюансы. Сейчас можно сказать, что проект школьной медиации помогает и в укреплении института семьи. Потому что родители, прошедшие обучение, начинают понимать, как разрешать конфликты внутри семьи. И как конфликт между родителями влияет на личность ребёнка. Эмоциональный, затяжной конфликт родителей разрушителен для детей. Все понимают, что когда родители ругаются, ребёнок страдает. Но когда отец и мать начинают понимать, что вследствие их поведения признаки разрушения личности у ребёнка уже имеются, они начинают договариваться в семье.

А каков механизм взаимодействия с уполномоченным по правам детей? Если у ребёнка, у его семьи или учителя в классе возникла проблема, требующая вашего участия, как к вам обратиться?

— Это очень просто сделать. Никаких формальностей для этого не требуется. Родители или учителя обращаются ко мне по телефону 8-705-661-41-21. Дальше мы встречаемся и начинаем работать над проблемной ситуацией. И наша задача состоит не в том, чтобы привлечь кого-то к ответственности. Это было бы усугублением конфликта. Наша задача — вникнуть в ситуацию и сделать так, чтобы конфликта просто не было.

Ирина Плотникова