В текущем году количество произведенных пересадок органов от живых и посмертных доноров в Казахстане значительно сократилось. Список нуждающихся в помощи растет, а сфера трансплантологии переживает упадок.

Сергей Белых является региональным координатором республиканского центра трансплантологии по ВКО. Каждый свой день он начинает с того, что заходит в чат региональных координаторов и читает привычные слова "потенциальных доноров нет". В течение последних двух месяцев в Казахстане не произвели ни одного забора органов у посмертного донора. Количество трансплантаций от живых доноров также сократилось. А вместе с тем люди, нуждающиеся в пересадке, тратят на ожидание драгоценное время. Время, которого у человека в терминальной стадии болезни порой просто нет.

Сергей Борисович вспоминает случай из собственной практики. Молодой устькаменогорец получил черепно-мозговую травму. Врачи не смогли спасти парня и вынуждены были констатировать смерть мозга. Однако даже в такой ситуации трагический конец одной жизни мог стать началом сразу нескольких новых историй. Историй людей, которые отчаянно ждут донорские органы. Но родственники погибшего молодого человека отказались давать свое разрешение на посмертное донорство. Около двух недель пациент находился на аппарате искусственной вентиляции легких. Затем наступила фактическая смерть организма — и парень тихо ушел. А вместе с ним ушла надежда для людей, зависимых от благосклонности родственников потенциального донора.

В ожидании чуда

Для жителей Казахстана трансплантология — это, можно сказать, больная тема. Здесь в одной точке встречаются предрассудки, продиктованные традициями, страхи и отсутствие должного уровня осведомленности. Люди просто не знают, как относиться к данному явлению.

— От службы трансплант-координации и трансплантологии вообще я был очень далек. Изначально работал хирургом, а затем урологом. Последние несколько лет заведую операционным блоком. В 2017 году в Усть-Каменогорск приехал руководитель республиканского трансплантационного центра профессор Жаксылык Доскалиев, — вспоминает Сергей Борисович. — Здесь профессор провел переговоры с акимом области, в результате чего было принято решение о развитии трансплант-службы в ВКО. После этого я поехал на учебу в Астану, где впервые вживую столкнулся с этим разделом хирургии (прим. — трансплантологией). Что уж говорить об обывателях, если даже врачи в этой теме разбираются довольно слабо.

А между тем, по информации РГП на ПХВ "Республиканский центр по координации, трансплантации и высокотехнологичных медицинских услуг" МЗ РК, по состоянию на конец 2019 года в пересадке нуждаются 3128 казахстанцев. Из них 277 человек проживают в ВКО. Средний возраст реципиентов — 30 - 40 лет. Среди нуждающихся также есть дети.

Сергей Белых с плохо скрываемой грустью говорит о том, что раньше лист ожидания был длиннее. И сократился он вовсе не из-за количества успешно проведенных операций. За три года из списка ожидающих пересадки по причине смерти выбыли около 50 восточноказахстанцев. А неустановленная часть больных на текущий момент находятся в списке только формально, ведь за время длительного ожидания болезнь успела перейти в стадию, при которой пересадка органа стала бесполезной.

Подъём и спад

Как сообщает Сергей Белых, в Казахстане есть возможность пересадки почки как от живого донора, так и от посмертного, выполняются операции по трансплантации печени, легких и сердца. В стране даже были выполнены пересадки поджелудочной железы, что считается высшим пилотажем в хирургии.

Наиболее активное развитие трансплантологии в Казахстане пришлось на 2010 - 2012 годы.

— Чтобы приблизить помощь к регионам, службы координации трансплантации были открыты в каждой области. Были открыты трансплант-центры в Атырау и Шымкенте, — объясняет Сергей Борисович. — Мы в Усть-Каменогорске провели первые две операции. И провели их успешно. Но затем в стране наступил спад в трансплантологии, и все действия по развитию службы затормозились.

Ну а расцвет сферы пришелся на 2017 год. В этот период было произведено 165 трансплантаций от живого и 43 трансплантации от трупного донора.

После триумфального подъема произошел не менее стремительный спад. Крупный скандал, связанный с делом о незаконной пересадке органов, буквально купировал развитие трансплант-службы.

Выход, который всех пугает

Что касается прижизненного донорства, здесь четко прослеживается ужесточение законодательства на фоне отгремевших скандалов.

— Торговля органами запрещена во всем мире. Поэтому пересадка органа от живого человека возможна только в случае родственной связи, и только если это близкий родственник. Также во всем мире есть понятие "эмоциональный родственник" — друг, подруга, близкий по духу и сопереживающий больному человеку, — рассказывает Сергей Белых. — Но с нового года понятие "эмоциональный родственник" будет упразднено, и прижизненное донорство станет привилегией, доступной только кровным родственникам. Количество трансплантаций резко снизится.

А ведь далеко не в каждом случае орган родственного донора подходит реципиенту. Так, Сергей Белых сталкивался с ситуацией, когда родственнику понадобился целый год для принятия нелегкого решения стать донором почки для нуждающегося близкого. Но после предварительных анализов выяснилось, что низкая совместимость антител не позволяет провести операцию. Вот так человек с почечной недостаточностью второй раз получил страшный приговор.

А как быть тем, кто нуждается в пересадке сердца или легких? Ведь живой донор не может отдать эти органы.

— У живого донора мы можем взять почку. Также мы можем взять часть печени. Этот орган имеет большой функциональный резерв и способность к восстановлению. Но больше живой донор ничем помочь не может, — констатирует Сергей Борисович.

Спасением в похожих обстоятельствах может стать посмертное донорство. Но на этом поле врачи натыкаются на невидимую стену из предрассудков и не могут продвинуться дальше.

— В Казахстане принята презумпция согласия. Это признание изначального согласия на изъятие органов. То есть каждый гражданин Казахстана является потенциальным посмертным донором, если, конечно, при жизни отказ от посмертного донорства не был документально зафиксирован. Но по факту у нас, несмотря на презумпцию согласия, забор органов не производят без разрешения родственников, хоть по закону врачи и не должны спрашивать разрешения, — объясняет координатор трансплант-службы. — А между тем в некоторых странах в случае, если врач не произвел забор органов у потенциального донора, его действия приравниваются к неоказанию помощи живущим и нуждающимся в этом людям.

Специалист отмечает, что исправить ситуацию смог бы переход от "презумпции согласия" к концепции "испрошенного согласия", при котором у человека при оформлении определенных документов спрашивают его разрешение на трансплантацию органов в случае смерти.

А на данный момент желание человека пожертвовать свои органы нуждающимся может быть аннулировано его родственниками.

— Как закрепить свое право на посмертное донорство? Нотариально заверить подобное согласие и носить с собой в кармане — это ненормально. Нужно просто заранее провести беседу с родственниками, — рассуждает Сергей Белых.

Но трансплант-координатор уточняет, одно лишь изменение в законодательстве не спасет ситуацию. Важно также работать с общественным сознанием, поднимать сложные темы и освещать их со всех сторон. Например, многие люди не приемлют посмертное донорство, ссылаясь на религиозные убеждения. Однако фундаментальные религии не запрещают пересадку органов от мертвого живому.

— Лидер посмертной трансплантации — Испания. Это глубоко религиозная страна. И я сразу хочу сказать, что ни одна религия не запрещает посмертного донорства, — рассказывает Сергей Борисович.

Однако не только религия мешает посмотреть на посмертное донорство как на новую норму. Люди боятся, что их просто не будут лечить, дабы затем использовать органы для трансплантации.

— Обыватель думает, что, если он выразит свое согласие на посмертное донорство, его сразу же разберут на органы и не будут спасать. Но люди не понимают, насколько сложен процесс. У донора должна быть констатирована смерть мозга, потом необходимо поддержать функциональную сохранность всех органов и подтвердить отсутствие инфекционных заболеваний, — сообщает специалист. — В процессе задействовано огромное количество специалистов: лабораторные службы, невропатологи, реаниматологи, нейрохирурги и функционалисты, которые констатируют смерть мозга. Анестезиологи, которые занимаются поддержанием донора. Сам забор органов выполняет трансплант-бригада, которая вылетает из республиканского центра. При этом эксплантация или забор органов — это полноценная операция, выполняемая в хирургическом зале в условиях полной стерильности, а не просто где-то на углу.

И если уж касаться тяжелых тем, то стоит затронуть и детское посмертное донорство, запрещенное в Казахстане. На сегодняшний день реципиенты младше 18 лет могут рассчитывать только на пересадку печени и в редких случаях почек от взрослого донора. Дети с заболеваниями сердца и легких, с недостаточным индексом массы тела для пересадки взрослой почки — получают смертельный приговор. Спасти малышей могут только в зарубежных клиниках. Но получить орган за рубежом, где первоочередное право на помощь отдают вовсе не иностранцам, очень тяжело.

Еще в 2017 году министр здравоохранения Елжан Биртанов заявил о том, что не готов дать разрешение на посмертное детское донорство в стране.

— Я бы, честно говоря, не рискнул своим приказом давать такие возможности, поскольку должно быть понимание и согласие населения в первую очередь. Поскольку даже такие адекватные управленческие решения могут быть расценены совершенно по-другому, трактоваться населением. Пока этого не будет — ощущения консенсуса в обществе, я не хочу своих врачей подставлять "под палки". Всё, что в их руках, они будут стараться делать, — сказал Елжан Биртанов.

Ситуация остается неизменной и по сей день...

P. S. В новом году существующая законодательная база, на которую опираются трансплантологи, будет пересмотрена. Сергей Борисович выражает искреннюю надежду на то, что грядущие изменения будут благоволить развитию трансплант-службы.

В тему

Если на время отойти от проблем и обратить взгляд на покоренные высоты, можно отметить несколько положительных моментов.

— Сегодня трансплант-служба охватывает всю страну. Республиканский координационный центр по трансплантации располагается в Нур-Султане. Там работают несколько республиканских специалистов, которым подчиняемся мы — региональные координаторы. Нас 16 человек на весь Казахстан. Существуют также стационарные координаторы. Чаще всего это врачи-реаниматологи, оценивающие состояние поступивших больных и при наличии показаний к донорству передающие информацию региональным координаторам, — сообщает Сергей Белых.

Но далеко не в каждом стационаре ведут отбор потенциальных доноров. Для этого требуется специальное лабораторное и инструментальное оснащение. Так, в ВКО донорскими стационарами являются специализированный медицинский центр, Восточно-Казахстанская областная больница и Семипалатинская больница скорой медицинской помощи.

— У нас есть возможности для посмертного донорства. Во-первых, это большие стационары, куда поступают пациенты, попадающие в категорию "донор". У нас есть нуждающиеся реципиенты. Имеется также оснащение и специалисты. Стечение неприятных обстоятельств привело к тому, что мы затормозились. Но врачи и администрация нашего медицинского центра не хотят останавливаться, — заявляет Сергей Борисович.

Еще один положительный момент — наличие и функционирование автоматизированной системы "TRINIS", осуществляющей подбор пары донор-реципиент в автоматическом режиме. То есть это единая для Казахстана база данных, в которой хранится информация обо всех нуждающихся в пересадке органов гражданах. Как только появляется потенциальный донор, сведения о нем заносятся в систему — и происходит вычисление совместимости. Это полностью исключает влияние человеческого фактора и упрощает работу врачам, которые ранее вынуждены были производить подбор пары ручным методом.

Елизавета Седых