Этого энергичного мужчину с ироничной улыбкой бдительные автобусные кондуктора наотрез отказываются признавать участником Великой Отечественной войны — слишком молодо выглядит. Им невдомёк, что он пережил два года в фашистском гетто, чудом избежал расстрела и в тринадцать лет стал партизанским разведчиком. Николай Васильчук из породы тех, кого не ломают трудности. И в 88 лет он живо интересуется современностью, собирает вырезки из газет и всё ещё готов отстаивать свои убеждения.

Две жизни Якова Гильмана

О том, что было до войны, он вспоминает очень коротко:

— Я помню, как хорошо мы жили!

Яша Гильман родился в 1930 году на Украине, в селе Берездов Славутского района Каменец-Подольской области. Отец, Ефим Моисеевич, являлся пламенным большевиком, соратником легендарного Николая Островского — в те годы, когда будущий писатель возглавлял Берездовский райком комсомола. В 30-е годы папа уже был председателем колхоза, а перед самой войной его призвали на переподготовку. Домой вернуться он не успел.

— Война началась, а Советский Союз к ней был не готов. И мы эвакуироваться не успели, — вспоминает ветеран. — Через пару дней в Берездов пришли немцы. Нас с матерью и сестрой Светланой забрали в славутское гетто. Мама до последнего не верила, что мы можем погибнуть. От бабушки остались кое-какие ценности в узелке, так она отдала их соседке, чтобы к немцам не попали и было потом на что жить, когда окончится война.

В гетто они пробыли почти два года. Даже там, в фашистском плену, встречались те, кто проявлял человечность. Когда еврейский мальчик заболел, его лечил немецкий врач.

— Опыт жизни убедил меня, что в каждом народе есть хорошие люди и есть дурные!

А в сорок третьем году, когда началось наступление Красной армии на Украине, фашисты приступили к ликвидации гетто. Мужчин отделили от женщин, погрузили на грузовики и вывезли из Славуты.

— Везли нас через лес, — продолжает Яков. — Машин было мало, так что мы оказались вместе с советскими военнопленными. В кузове сидели три охранника, сзади — мотоцикл с пулемётом. И один молодой офицер сказал: "Слышите впереди выстрелы? Нас везут расстреливать. Сейчас набрасываемся на охранников, захватываем оружие, стреляем по кабине, а потом все разбегаемся в разные стороны". Я послушался приказа — и остался жив.

Яшины мать и сестра были убиты вместе с другими женщинами из гетто, он до сих пор не знает, где их могила. От Светланы сохранилось лишь фото — девочка-ангел в белокурых кудрях.

Тринадцатилетний мальчишка блуждал в лесу и попал к партизанам. Там ему дали украинское имя и фамилию, чтобы никто не заподозрил в чернявом подростке беглеца из гетто. С тех пор он стал зваться Николаем Андреевичем Васильчуком.

Партизан Васильчук

Отряд, в котором оказался Коля Васильчук, вначале воевал в житомирских лесах, потом с боями дошёл до самой Вислы.

— Пошили мне торбу через плечо, и я ходил по городам и сёлам — высматривал, где немцы стоят. В общем, в разведке служил. Дошли до границы с Польшей, это был сорок четвёртый год. И там наш отряд расформировали и всех распределили по воинским частям. А мальчишек начальник политотдела распорядился отправить в детский дом.

Юный партизан попал во Львов, в Ширецкий детдом. Но там ему не пожилось.

— Мы ведь из детдомов бежали, — щурится Николай Андреевич. — Между мальчишками разговоры ходили: где условия лучше, кормёжка. Так я попал в Комаровку Изюмского района Харьковской области. Там речка красивая — Оскол, мы туда купаться ходили. Там и остался, окончил школу, поступил в педучилище. Детдом мне помогал. А потом меня рекомендовали в военное училище. Стал я офицером Советской армии.

Чужой среди своих

— После войны можно было мне вернуть своё имя, — рассказывает Николай Васильевич. — Но тут меня мой собственный внутренний разведчик предупредил.

Николай Васильчук учился в авиационном училище. Окончилась война, налаживалась мирная жизнь. Но со временем молодой человек начал чувствовать, что над его головой снова сгущаются тучи. Был 1953 год, Сталин тяжело болел, и облегчения не предвиделось. Тогда и грянуло "дело врачей-убийц". На сей раз врагами народа объявили медиков кремлёвской клиники, лечивших вождя. В это время подозрительными враз стали все евреи. На Ближнем Востоке возродилось государство Израиль, которое сразу выбрало своим союзником Америку. Евреев Советского Союза тут же заподозрили в сочувствии к политическим противникам СССР.

— Я помню, в училище смута была. У нас много евреев училось, всех их исключили, — вспоминает Николай Андреевич. — Меня не тронули. Поглядели: чёрненький, на еврея похож, а фамилия — Васильчук. Так я уцелел. Обидно только! Преданных до мозга костей людей считали врагами.

Служить молодой лётчик поехал на Дальний Восток. Вначале летал, потом заболел, и его списали на землю.

Вернувшиеся из мёртвых

После войны Николай долго не мог решиться приехать на родину. Тяжело было видеть те края, где он потерял всех родных. Коля пытался узнавать о судьбе отца, ему ответили, что Ефим Моисеевич Гильман погиб на фронте. Так и думал Васильчук, что остался один на свете. Только в 1950-е годы, став уже взрослым, он приехал в Берездов.

— Пришёл я в сельсовет, а там меня сразу предупредили: "Будь осторожен! Тебя могут убить". После хрущёвской амнистии вышли на свободу многие полицаи, действовавшие в наших краях. И живой свидетель их "подвигов" им был совсем ни к чему. Выстрелят из-за угла — и милиция не найдет, кто это сделал. Вот так я приехал домой и должен был ещё бояться.

Но ждала его и добрая весть. Ефим Моисеевич Гильман, пройдя всю войну, в 1945 году вернулся живым. Ему сообщили, что вся семья погибла. Чудом уцелела только сестра жены. С ней он и жил теперь, снова возглавлял местный колхоз. За успехи в восстановлении народного хозяйства Ефим Гильман удостоился даже личного письма Сталина.

— Отец, когда меня увидел, чуть в обморок не упал, — улыбается ветеран. — Не думал, что я жив.

"Что-то вы мне понравились!"

Когда в СССР произошло сокращение Вооружённых сил, Николай Васильчук ушёл на "гражданку". Окончил историко-педагогический факультет, но в итоге решил остаться в авиации. В 1962 году приехал в Усть-Каменогорск, работал начальником аварийно-спасательной службы аэропорта.

В 1963 году Николай Андреевич прилетел по службе в Маркаколь. И сразу обратил внимание на молодую красавицу с санитарной сумкой, ехавшую верхом на коне. Девушка оказалась врачом районной больницы. После окончания Семипалатинского мединститута Тамара по распределению попала в село Алексеевка.

— И кесарево сечение, и аппендицит, и язва желудка — всё моё было! Единственный хирург в районе, — вспоминает Тамара Васильевна. — А тут он — кудрявый красавец в форме: "Что-то вы мне понравились!" И начал летать ко мне, проходу не давал! Летал и летал. Уже на работе ему стали выговаривать: "Сколько можно!" Осенью мы познакомились, а в феврале расписались. И он меня забрал к себе. Вот уже 55 лет вместе.

В 1964 году у молодых родился сын. Лев Николаевич пошёл по стопам отца — стал офицером. В 2002 году он уехал вместе с дочерью в Израиль. А внук продолжает бабушкино дело — работает врачом в Москве.

Душа болит!

Много проблем по жизни создавал Николаю Васильчуку его прямой и бесстрашный нрав. По сей день не терпит он лжи и расхлябанности, презирает воров и приспособленцев.

— Он на работе конфликтовал, доставалось ему, — подтверждает жена. — В его распоряжении ведь были все горюче-смазочные материалы, спирт. Но никогда никому ни капельки не дал — государственное значит государственное! Конечно, его за это не любили.

Принципиального ветерана выдвинули в комитет народного контроля. И здесь он встал на пути тех, кто пытался нажиться на распродаже государственного имущества.

Неудобного сотрудника вынудили уволиться. После работал он в Алтайсвинецстрое, на ремонтно-механическом заводе и на Усть-Каменогорской ТЭЦ. Был инженером по технике безопасности, потом начальником караула. Окончательно на пенсию Николай Васильчук ушёл в 1998 году.

Но и на отдыхе он не успокаивается. До сих пор выписывает кучу газет, чтобы быть в курсе событий окружающего мира, сохраняет вырезки особо понравившихся статей. Волнует его и гонка вооружений, и судьба современной Украины, и решения городского акимата.

— Какие у нас предприятия были! — горячится ветеран. — А сейчас все только торгуют. Сидят, мёрзнут, заработка никакого. Студенты оканчивают вузы и тоже идут торговать. Работать негде. Это разве дело? Я в курсе, потому что я много читаю. И мне обидно, сколько было труда вложено — и что теперь? Мне-то самому пенсии хватает, всё в пределах нормы. Говорят: "Тихо, живи спокойно, ты же ничего не изменишь!" Но я не могу смотреть на это!

На судьбу, подкинувшую ему столько испытаний, Николай Андреевич не жалуется.

— Интересно жизнь прошла! — считает он.

Ирина Плотникова